Мир позавчера - Страница 85

Наша наивная ошибка (которой биологи-эволюционисты теперь научились избегать) заключалась в том, что мы не учли конфликта интересов между поколениями. Родители не должны всегда приносить неограниченные жертвы, дети не должны всегда испытывать благодарность, любовь имеет свои границы, и люди — не дарвинистские вычислительные машины, Постоянно подсчитывающие оптимальную передачу генов культурных навыков и ведущие себя в соответствии с этими подсчетами. Все люди, включая стариков, хотят комфортной жизни для себя, а не только для своих детей. Часто существуют границы того, чем люди готовы жертвовать ради своих детей. В свою очередь, дети бывают нетерпеливы в желании наслаждаться жизнью. Они совершенно справедливо заключают, что чем больше родительских ресурсов сами же родители потребят, тем меньше останется детям. Если дети и ведут инстинктивно себя как дарвинистские вычислительные машины, естественный отбор учит тому, что дети не должны всегда заботиться о своих престарелых родителях. Существует много обстоятельств, при которых дети могут обеспечить лучшую передачу своих генов и культурных навыков, ограничивая поддержку родителей, бросая или даже убивая их.

Зачем бросать или убивать?

В сообществах какого рода дети (и молодое поколение в целом) “должны” (в соответствии с такими рассуждениями) пренебрегать родителями (и представителями старшего поколения в целом), бросать их и убивать? Многие из известных случаев касаются сообществ, для которых старики оказываются серьезной обузой, ставящей под угрозу безопасность группы в целом. Такая ситуация возникает в двух отличающихся друг от друга обстоятельствах. Одно относится к бродячим группам охотников-собирателей, которые постоянно должны менять место стоянки. Не имея вьючных животных, кочевникам приходится все нести на себе: младенцев, детей младше четырех лет, неспособных идти с той же скоростью, что и вся группа, оружие, инструменты и все материальные принадлежности, пищу и воду, необходимые в дороге. Добавить к этой ноше старых или больных, неспособных идти, — трудно или невозможно.

Другой набор обстоятельств возникает в среде обитания, особенно в Арктике или пустынях, где периодически образуется резкая нехватка продовольствия и где излишки пищи, благодаря которым группа могла бы пережить трудные времена, не могут быть накоплены. Если еды недостаточно для того, чтобы обеспечить работоспособность или хотя бы выживание всех членов общины, то община должна пожертвовать наименее ценными или наименее продуктивными своими членами, иначе под угрозой окажется выживание всех.

Впрочем, из этого не следует, что все кочевники и жители Арктики и пустынь жертвуют своими стариками. Одни сообщества (такие как !кунг и африканские пигмеи) менее склонны к подобным действиям, другие (такие как аче, сирионо и инуиты) — более. Внутри группы обращение с определенным стариком может зависеть от того, имеется ли у него близкий родственник, готовый заботиться о старике и защищать его.

Как изгоняют стариков, ставших обузой? Рискуя произнести слова, которые покажутся бесчувственными или отвратительными, скажу, что существует пять способов, которые могут быть расположены в порядке возрастания прямого насилия. Самый пассивный метод — просто пренебрегать стариком, пока он не умрет: не обращать на него внимания, давать ему минимум еды, не искать его, если он уйдет, и в конце концов позволить ему умереть. Например, о таком методе сообщается в отношении инуитов Арктики, хопи из североамериканских пустынь, витото из тропиков Южной Америки и аборигенов Австралии.

Следующий способ, практикуемый в разных формах лаппами (саами) из северной Скандинавии, сан из пустыни Калахари, североамериканскими индейцами омаха и кутенаи, индейцами аче из тропической Южной Америки, — бросить старого или больного человека, когда вся группа меняет стоянку. Вариант этого метода у аче — отвести старика (но не старуху — их убивают на месте) в лес на “дорогу белого человека” и оставить там, чтобы старик ушел и о нем больше не было слышно. Чаще ослабевшего человека оставляют в укрытии на покинутой стоянке, снабдив некоторым количеством дров, пищи и воды, так что в случае выздоровления он или она сможет попытаться догнать остальную группу.

Антрополог Алан Холмберг оказался с группой боливийских индейцев сирионо, когда такой случай имел место. Вот его отчет о случившемся:

...

Группа решила переместиться в направлении Рио-Бланко. Пока все были заняты приготовлениями в дорогу, я обратил внимание на пожилую женщину, которая лежала в своем гамаке; она была слишком больна для того, чтобы говорить. Я поинтересовался у вождя, что они собираются с ней делать. Вождь направил меня к мужу женщины, который сказал мне, что ее оставят умирать, потому что она слишком слаба, чтобы идти, и потому что она все равно умрет. Отправление было назначено на следующее утро. Я был на месте и все видел. Вся группа покинула стоянку, не попрощавшись с умирающей женщиной. Даже ее муж с ней не попрощался. Ее оставили у костра с сосудом воды и ее личными вещами. Больше ничего у нее не было. Женщина слишком плохо себя чувствовала, чтобы протестовать.

Холмберг и сам был болен, так что он отправился на миссионерскую станцию за медицинской помощью. Когда он через три недели вернулся на место стоянки, женщины там не было. Он прошел по следам группы до следующей стоянки, где и нашел останки женщины, обглоданные до костей муравьями и стервятниками: “Женщина до последнего старалась следовать за группой, но не смогла и в конце концов разделила судьбу всех сирионо, более не способных приносить пользу”.