Мир позавчера - Страница 41

Хуже всего обстоят дела с бесчисленными случаями, когда противникам в гражданском иске так или иначе предстоит поддерживать отношения; особенно это касается разводящихся супругов с детьми, братьев и сестер, оспаривающих друг у друга наследство, деловых партнеров, соседей. Судебная процедура не только не помогает сгладить отрицательные эмоции, она часто делает их более мучительными, чем они были. Все мы знаем участников судебных разбирательств, чьи взаимоотношения в результате были отравлены до конца их жизни. Одним из примеров может служить случившееся с моей близкой знакомой: она и ее сестра были вызваны в суд как свидетели в споре их отца и брата из-за наследства. Враждебность, порожденная судебным разбирательством, была такова, что теперь моя приятельница и ее сестра судятся с собственной мачехой; обе они никогда больше не намерены общаться со своим братом.

В качестве средства исправления этого фундаментального недостатка нашего гражданского судопроизводства часто предлагают большее использование программ посредничества. Они и в самом деле существуют и часто оказываются полезными. Однако посредников и судей по семейным делам не хватает, посредники часто оказываются недостаточно квалифицированными, а семейные суды страдают от нехватки персонала и финансирования. В результате бывает, что разводящиеся супруги общаются друг с другом только через своих адвокатов. Любой, кто часто бывает в судах по семейным делам, знает, какие ужасные сцены могут там происходить. Разводящиеся супруги, их адвокаты, их дети вынуждены ожидать в одном и том же помещении, к тому же совместно с участниками других процессов. Чтобы посредничество было эффективным, для начала следует сделать так, чтобы стороны чувствовали себя удобно; это невозможно, если им часами приходится бросать друг на друга свирепые взгляды, ожидая разбирательства. Дети оказываются в самом пекле войны, которую ведут между собой разводящиеся родители.

Судья может предложить сторонам (и часто это делает) предпринять попытку мирного разрешения конфликта до того, как дело будет рассмотрено судом. Однако это требует времени и умения со стороны посредника. Посредничество обычно нуждается в гораздо большем времени, чем отводится на такую встречу сторон. Даже если участники конфликта не собираются поддерживать какие-либо отношения в будущем, успешное посредничество существенно снижает нагрузку на судебную систему; судебные издержки сторон снижаются, реже возникает неудовлетворенность решением и последующие апелляции, договоренность достигается без долгой и дорогостоящей борьбы.

Если бы наше государство больше платило посредникам и судьям по семейным делам, возможно, многие бракоразводные и наследственные дела решались бы с меньшими затратами, меньшими эмоциональными травмами и быстрее, потому что дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, требующиеся на посредничество, скорее всего окажутся меньше, чем дополнительные средства, эмоциональная энергия и время, уходящие на мучительное судебное разбирательство. Разводящиеся пары, которые согласны на посредничество и могут себе его позволить, получают выгоду от того, что избегают судебного разбирательства, часто нанимая в качестве посредников вышедших в отставку судей. Вышедшие в отставку судьи проводят имитацию судебного процесса и взимают высокую почасовую плату, однако она все равно гораздо меньше, чем выплачиваемые в течение долгих недель гонорары адвокатам. Такой судья вырабатывает взаимоприемлемое для сторон решение и не так ограничен временем, как судьи судов по семейным делам. Встречи с посредником предсказуемы: они назначаются на определенный час, и стороны знают об этом; им не приходится являться в суд за несколько часов до заседания, поскольку они не могут предвидеть, когда закончится предыдущее слушание (при бракоразводных делах судьи часто выбиваются из расписания).

Я не хочу переоценить посредничество и не утверждаю, что оно — панацея. Посредничество сталкивается со многими собственными проблемами. Его результат может сохраняться в тайне и, таким образом, не становится прецедентом и поучительным примером. Стороны конфликта знают, что, если достичь соглашения с помощью посредника не удастся, дело будет рассматриваться в соответствии с обычными юридическими критериями: кто прав, кто виноват, кто несет ответственность; поэтому посредники не чувствуют себя вправе использовать другие критерии. К тому же многие участники подобных процессов сами желают быть выслушанными в суде, они не ищут посредничества и возмущаются, если их принуждают к нему прибегнуть.

Например, стал широко известен инцидент, случившийся в Нью-Йорке 22 декабря 1984 года: к человеку по имени Бернард Гетц подошли четверо подростков, которых он принял за грабителей. Он вытащил револьвер, и начал стрелять, и впоследствии был признан присяжными виновным в попытке убийства. Дело Гетца вызвало яростную дискуссию в обществе: кто-то превозносил его за решительность при самозащите, другие осуждали за чрезмерную реакцию. Только позже стала известна предыстория: за четыре года до того Гетца ограбили и жестоко избили трое подростков. Когда один из них был пойман, он стал утверждать, что Гетц напал на него первым, после чего суд пригласил потерпевшего на встречу с преступником ради примирения. Гетц отклонил это предложение; ему даже не сообщили, что его противник впоследствии был осужден за другое ограбление. Гетц решил приобрести револьвер, поскольку потерял веру в систему правосудия, которая только и способна предложить потерпевшему примирение с грабителем.