Мир позавчера - Страница 157

157

...

Обучение индейцев просторечию [т.е. их родному языку] не только бесполезно для них, но и мешает их образованию и цивилизации и не будет разрешено ни в одной школе, контролируемой правительством. Этот [английский] язык, который достаточно хорош для белых и черных, должен быть достаточно хорош и для краснокожих. Считается также, что обучение молодых индейцев их собственному варварскому диалекту — явный вред для них. Чтобы сделать первый шаг к цивилизации, нужно научить индейцев пониманию того, что сохранение их варварских обычаев глупо и вредоносно, что им нужно выучить английский.

Когда Япония в 1879 году аннексировала остров Окинава, японское правительство выдвинуло лозунг “Одна нация, один народ, один язык”. Детей на Окинаве стали учить японскому языку и не разрешали им говорить ни на одном из дюжины туземных наречий. Точно так же после аннексии Кореи в 1910 году корейский язык в школах был запрещен и заменен японским. Когда Россия присоединила к себе в 1940 году балтийские республики, эстонский, латвийский и литовский языки в школах были заменены русским, однако местные языки продолжали употребляться в семьях; они вернули себе статус государственных, когда прибалтийские республики в 1991 году вновь обрели независимость. Единственный сохранившийся в континентальной Европе кельтский язык — бретонский, который все еще остается родным для полумиллиона граждан Франции. Впрочем, официальная политика французского правительства направлена на то, чтобы изгнать бретонский язык из средней и высшей школы, и употребление его снижается.

Однако в большинстве случаев утрата языка сегодня происходит в результате более незаметного процесса, как в случае с ротокас. С политическим объединением на территории, заселенными оседлыми воюющими между собой племенами, приходят мир, возможность свободно перемещаться, перекрестные браки. Молодые люди в поиске экономических возможностей покидают свои деревни, где говорят на туземном языке, и переселяются в городские поселения, где число носителей их родного языка значительно уступает числу людей из других племен и где потребность в общении друг с другом не оставляет иного выбора, кроме как говорить на языке большинства. Увеличивающееся число супружеских пар, куда входят представители разных языковых групп, заставляет супругов говорить между собой на языке большинства; ему они обучают и своих детей. Даже если дети к тому же обучаются языкам своих родителей, в школе они должны пользоваться языком большинства. Те люди, которые остаются в родных деревнях, обучаются ему ради престижа, власти, возможности торговать, для общения с внешним миром. Предприятия, газеты, радио, телевидение пользуются исключительно тем языком, которым владеет большинство работников, потребителей, рекламодателей и подписчиков.

Обычным результатом является то, что молодые представители меньшинств становятся билингвами, но их дети уже одноязычны и говорят на языке большинства. Передача языков меньшинств от родителей детям прерывается по одной из следующих причин (или по обеим сразу): родители хотят, чтобы их дети овладели языком большинства, чтобы преуспевать в школе и на работе; дети не хотят говорить на языке родителей и желают знать только язык большинства, чтобы понимать телепередачи, объяснения учителей и разговоры своих приятелей. Я видел, как это происходит в Соединенных Штатах с семьями эмигрантов из Польши, Кореи, Эфиопии, Мексики и многих других стран: все дети учат английский и не хотят учить язык родителей. Постепенно оказывается, что на языках меньшинств говорят только старики, пока последний из них не умрет. Уже задолго до конца язык меньшинства вырождается, утрачивая грамматическую сложность и теряя забытые слова, в то время как в язык проникает все больше иностранных слов и грамматических конструкций.

Из 7,000 языков мира некоторые подвергаются гораздо большей опасности, чем другие. Главным критерий того, в какой степени язык под угрозой, это передается ли он все еще от родителей детям; когда такая передача прекращается, язык обречен, даже если пройдет еще 90 лет, пока будет жив последний человек, с детства знающий язык: с ним вместе язык умрет. Другие критерии — численность носителей языка, доля его носителей в общей численности населения, признан ли он официально в качестве государственного или регионального. Важно также отношение носителей к собственному языку (гордятся они им или пренебрегают), присутствие большого числа чужаков, говорящих на других языках и подавляющих местные языки (как это было в случае русской колонизации Сибири, притока непальцев в индийский штат Сикким и индонезийцев в индонезийскую часть острова Новая Гвинея).

Несомненно, среди языков с наиболее обеспеченным будущим — официальные языки суверенных государств, которых в настоящее время насчитывается 192. Правда, большинство стран приняли в качестве государственных английский, испанский, арабский, португальский или французский; остается только лишь около 70 стран, имеющих иные официальные языки. Даже если считать региональные языки, такие как, например, двенадцать языков, признанных конституцией Индии, в лучшем случае во всем мире будет насчитываться несколько сотен охраняемых государственной властью языков. Можно также считать надежным будущее языков, имеющих более миллиона носителей, независимо от их официального статуса, но и это добавляет нам всего около двухсот не подвергающихся опасности языков, многие из которых к тому же входят в список государственных. Некоторые малые языки не подвергаются угрозе из-за государственной поддержки: фарерский, на котором говорят 50,000 жителей Фарерских островов, управляемых Данией, но автономных; исландский, являющийся официально признанным языком 300,000 исландцев. В противоположность этому некоторые языки с более чем миллионом носителей, не имеющие или получившие недавно государственную поддержку, находятся в угрожаемом положении (нахуатль, на котором говорят 1,400,000 человек в Мексике; кечуа, на котором говорят более 9,000,000 жителей Анд). Однако даже государственная поддержка не гарантирует языку безопасности, как это видно на примере ирландского, вытесняемого английским несмотря на меры, предпринимаемые правительством Ирландии, и преподавание его в школах в качестве государственного. Именно на этих основаниях лингвисты делают вывод, что из 7000 существующих сейчас языков все, кроме нескольких сотен, к концу текущего столетия станут мертвыми или исчезающими, если тенденция сохранится.

157